О том, что наше домостроение находится в «каменном веке», давно уже пишут серьезные эксперты. Неразворотливость отечественной индустрии, в том числе строительной, стала уже притчей по языцех. В советский период так называемые «муки внедрения» — самое нелюбимое занятие советских хозяйственников — всегда инициировались высшей властью. Когда же власть сама охладила собственный инновационный пыл, на местах этим ничуть не обеспокоились. Все двигалось по накатанной колее — трубы дымили, предприятия гудели, люди работали, планы выполняли. И было бы все не так уж и плохо, если бы не распроклятый «квартирный вопрос», не решенный советской властью даже спустя сорок лет после войны. До советских людей доходили сведения, что на буржуазном Западе строят не совсем так или даже совсем не так, но от этого у нас ничего не менялось. Мы продолжали строить так, как привыкли.

Казалось бы, вхождение в свободный рынок должно было внести оживление в нашу строительную отрасль, дать импульс прогрессивным изысканиям. Конечно, с ходу целую отрасль так вот просто не перестроишь, но многие надеялись на то, что удастся хотя бы перестроить мозги: коль уж возникли новые, современные условия, так и мыслить надо по-новому, по-современному. Только строительный рынок у нас, как выяснилось, оказался настолько своеобразным, что здесь, как в особом Зазеркалье, рыночные законы чудесным образом трансформировались в нечто особенное. И, к сожалению, на состояние мозгов это обстоятельство чудесного воздействия не оказало.

Говорить о том, что наши строители ничего не знают и ничего не видят, было бы совсем уж наивно. Многие из них очень часто бывают на Западе, общаются с тамошними коллегами. Они видят, как там строят дома, они видят, как выглядят западные города, как там живут люди, как организуется жилая среда. Но здесь, в России, они имеют дело с другими реалиями, где успех строительного бизнеса совсем не зависит от следования передовым образцам. Кое-что, конечно, мы позаимствовали-то, что соответствовало специфическому вкусу отечественных строителей. Например, руководители некоторых новосибирских компаний увлеклись монолитным бетоном. Надо сказать, для сибирских условий эта технология не самая подходящая (работы по возведению несущих конструкций из монолита нельзя проводить при температуре ниже -20 градусов, а в Новосибирске такие морозы возможны с ноября по апрель). Но любовь к мощи и основательности перевесила, похоже, все экономические расчеты — конструкции из монолитного бетона стали расти как грибы после дождя, нередко — в сочетании с кирпичом.

По поводу кирпича разговор вообще особый. Обратим внимание на наши новостройки. Что, прежде всего, бросается в глаза человеку, мало—мальски разбирающегося в строительных технологиях? Речь сейчас идет не о высоте зданий, не об их местоположении, и даже не о количестве вычурных «бантиков», призванных показать «элитный» стиль. Удивление вызывает то обстоятельство, что использование керамического кирпича приобрело в области массовый характер. В одном только Новосибирске на кирпич приходится почти половина новых зданий. Наши застройщики настолько пристрастились к этому материалу, что на каждом шагу поют ему оды: кирпич-де — «самый древний», «вечный» материал. Дескать, со времен Древнего Египта (так они говорят) ничего лучше кирпича не придумано. Такие словеса раздаются с разных трибун, они звучат на всяких конференциях, ими же ублажают потенциальных покупателей нового жилья.

Насчет Древнего Египта, конечно же, не совсем точно. Керамический кирпич был основным строительным материалом в Древнем Вавилоне, примерно со времен царя Навуходоносора. Это тот самый царь, который отстроил знаменитую Вавилонскую стену, построил одно из чудес света — висячие сады Семирамиды, и умудрился за пятнадцать суток возвести целый дворцовый комплекс (тоже из кирпича). Как утверждают археологи, кирпич с клеймом Навуходоносора дожил до наших дней, сохранившись в старинных арабских постройках, на которые пошла разобранная Вавилонская стена. В общем, есть чем гордиться. Осуждать наших строителей за неважное знание истории архитектуры не стоит. В конце концов, не суть важно, в какой конкретно стране начали осваивать «вечный» материал. Важно другое — откуда у современных российских строителей такое трепетное почитание столь древней технологии?

В самом деле, в современных странах, возлагающих надежды на научно-технический прогресс, как-то принято устремлять взор в будущее. Наши строители отчего-то ищут вдохновение в прошлом, чуть ли не ставя себе в заслугу использование древних традиций. Очень интересное состояние технической мысли, не так ли? Правда, до древних строителей они ещё не дотягивают — объем строительства Вавилонской стены, пожалуй, превышает то, что за последние годы построено в нашем мегаполисе из «вечного» кирпича. Если ещё учесть темпы строительства вавилонского дворцового комплекса, то тут нашим застройщикам впору критически оценить свои способности. Да и качество нашего кирпича тоже не сравнится с тем, что производилось при Навуходоносоре. В общем, нынешним последователям славного царя много ещё чего стоит наверстать. Но это все так, к слову. В целом же «вавилонская болезнь» отечественных строителей не может не изумлять: любимый ими «вечный кирпич» умудряются вставлять даже туда, где ему можно подыскать более современную и более выгодную замену. В Новосибирске кирпичом заполняют даже каркасные здания, да ещё цепляя к нему снаружи далеко не вечный синтетический или минеральный утеплитель. За этим ноу-хау просматривается очередная загадка русской души: когда «вечное» сопрягают с «тленным», определяя последнему не более пятнадцати лет эксплуатации (именно так: не более пятнадцати лет — это по техническим расчетам самих проектировщиков!). Можно бы было использовать что-либо подешевле, например, стандартную термопанель. Но нет — застройщик у нас упорно выбирает кирпич.

Когда на одной научно-практической конференции мы задали вопрос проектировщику по поводу таких вот «фаршированных» ограждающих конструкций: на кой, мол, в каркасных зданиях эффективный утеплитель цеплять на дорогостоящий «вечный» кирпич, когда есть более технологичные и дешевые варианты? — мы услышали прямо-таки философский ответ: «Строители больше доверяют этому материалу». Именно так: «больше доверяют»! То есть, смысл этой глубокомысленной фразы следует понимать таким образом: через пятнадцать лет неблагодарный импортный утеплитель превратится в труху, навесные фасады слетят с проржавевших кронштейнов, но кирпичная кладка останется нетленным памятником великой старине. Вот, оказывается, на чем зиждется доверие наших строителей к «самому древнему» материалу. Это если прибегнуть к патетике.

А если без патетики, если в прозе, то ситуация выглядит довольно просто. С одной стороны, за кирпичный дом, даже если он облеплен недолговечной пушистой синтетикой, можно и запросить побольше. Здесь вкусы застройщиков четко совпадают с запросами большинства отечественных покупателей. Наш покупатель на дома из «вечного» кирпича, что называется, «ведется» — это у нас считается солидным, основательным, благородным. Серьезный материал, дескать, для серьезных людей. Тут авторитет Навуходоносора бьет прямо в точку. На этом выстроен весь маркетинг кирпичного домостроения.

С другой стороны, архаические потребительские запросы напрямую увязаны с архаическим состоянием строительной отрасли. Среднестатистический россиянин до сих пор пребывает в уверенности, что из всех строительных материалов кирпич — «самый лучший». В материалах он вообще разбирается неважно, точнее — воспринимает их глазами старомодного обывателя, ошарашенного в свое время советскими инновациями. Был-де когда-то благородный, «вечный» кирпич, да потом коммунисты притащили плебейскую крупную панель и наляпали неказистых «коробок». И вот когда строители вновь обратились к старой доброй традиции, в этом повороте почему-то многие узрели чуть ли не чудесное оздоровление отрасли.

В это «оздоровление» искренне поверили не только простые обыватели. В него поверили и сами строители, а потому до последнего момента находились в состоянии расслабленного самолюбования: ай да какие мы хорошие ребята, ах какие прекрасные дома строим — не налюбуешься! Вавилонские технологии их не только не смущали, но даже были предметом особой гордости. «Я с кирпичом привык работать» — такое ещё полгода назад с пафосом мог произнести руководитель любой крупной строительной компании. И опять — ни грамма смущения. Какие уж в такой психологической атмосфере инновации! Однажды директору одной такой новосибирской компании предложили перейти с кирпича на безригельный сборный каркас, более известный как «система КУБ-2.5». Такие конструкции в области производят некоторые заводы ЖБИ. Считается, что «КУБ-2.5» дает неплохие возможности по снижению себестоимости и сокращению сроков строительства. Его преимущества перед традиционным кирпичным домостроением неоспоримы и понятны любому специалисту. Как на такое предложение отреагировал директор компании? Думаете, он схватился за калькулятор и начал делать расчеты? Ничего подобного! Он вяло выслушал, а потом по дружески разъяснил ситуацию: «Понимаете, в чем дело: мой главный инженер вряд ли будет по-другому работать».

Такие ответы в эпоху рыночной конкуренции могут показаться досадным анахронизмом, но, уверяем вас, эта ситуация типичная: главный инженер, хранящий преданность древней традиции, рабочие из средней Азии с начальным образованием — вот вам все необходимые слагаемые творческой атмосферы Древнего Востока. Плюс ко всему — вальяжное и самодовольное руководство компаний, на волне конъюнктуры стригущее купоны и не помышляющее ни о каком кризисе. Прямо какой-то валтасаров пир. Так оно и было: когда в отрасль текли немалые инвестиции, а цены на жилье росли быстрее, чем этажи строящихся зданий, никто ни о каких инновациях, ни о какой модернизации даже и не помышлял. Лишь разразившийся финансовый кризис, подобной той таинственной руке из книги Даниила, вдруг начертал тревожное знамение. Но до этого о снижении себестоимости застройщики особо и не помышляли. Особенно в славном городе Новосибирске.

Нет, нельзя сказать, что все дело только в умонастроениях наших строителей. Они живут и работают в тех условиях, что сложились. И если в определенный исторический период им затуманило головы, то ничего экстраординарного в этом нет. Такое могло, теоретически, произойти в любой другой стране. Но дело в том, что во многих странах власть выставляет строителям такие требования, что не снились и самому Навуходоносору. У нас же в этом плане чего-то не заладилось. Проблема в том, что головы затуманились не только у строителей, но и у чиновников. У нас все государство вошло в состояние легкой эйфории, и это не замедлило сказаться на развитии.

Конечно, про инновации в последнее время почитает за честь высказаться любой чиновник. Это уже стало ритуалом. Тут словес наговорено великое множество, на разных уровнях — от самого Главы государства до простых муниципальных клерков. Руководители Новосибирской области тоже не остались в стороне и выдали свою порцию «инновационных» заявлений. Не так давно областная администрация приняла стратегическую программу развития региона аж до 2025 года (с недавних пор наши правители зрят в будущее — похвально). Коммунизма теперь, конечно, не обещают, но прицел на всемерный рост присутствует во всей красе. Короче, кругом сплошной подъем показателей, в том числе и в строительной отрасли.

Согласно заявленным планам, власти направили громадные инвестиции в строительство… кирпичных заводов. По их прогнозам, потребность отрасли в кирпиче должна была не только неуклонно нарастать, но даже опережать его производство, несмотря на создание новых мощностей. В общем, складывалось впечатление, что региональные чиновники готовили материальную базу либо для строительства Вавилонской башни, либо намеревались — по примеру того же Навуходоносора — обнести мегаполис многокилометровой кирпичной стеной. Так или иначе, в планах руководства красной нитью проходило одно неумолимое требование: кирпича, кирпича, кирпича!!! О дефиците «вечного» материала говорили все кому ни лень — и директора компаний, и индивидуальные застройщики. Аналитики неизменно увязывали с наличием кирпича общее состояние строительного сектора. Другие показатели в голову им как будто не приходили. И если намечалось отставание кирпичного производства от темпов строительства, то тут же поднималась тревога: дескать, придется администрации налаживать поставки из соседних регионов. Мало, мол, вкладываете господа-начальники в строительную индустрию. Но начальники оказались не лыком шиты и быстро вошли в тему. Начальник строительного департамента областной администрации честно поведал общественности о кирпичном «голоде» и призвал частных инвесторов посодействовать решению проблемы. Не без усилия властей удалось направить солидный денежный поток в создание новых кирпичных заводов. То, что впоследствии владельцы этих предприятий столкнулись с низкой рентабельностью, на корректировке планов областного руководства никак не сказалось: кирпич был единодушно признан хлебом нашего домостроения. А как же без хлеба, сами понимаете.

Складывалась прямо-таки парадоксальная ситуация: с высоких трибун летели слова об инновационном пути развития, а на деле ориентировали всю отрасль на стандарты Вавилонского царства. Как ещё можно понимать столь ненормальный рост потребности в кирпиче? Сто лет назад это ещё было нормально, но в начале XXI века массовое кирпичное домостроение — после революции в области строительных технологий — выглядело явным анахронизмом. Руководство же этого ничуть не замечало и продолжало, как ни в чем не бывало, раскрывать свои планы по инвестициям в кирпичное производство. Это примерно то же самое, если бы начальники железных дорог связывали развитие железнодорожного транспорта с увеличением поставок угля для паровозных котлов.

Дело в том, что кирпичное домостроение в развитых странах давно уже не является приоритетным. На сегодняшний день эта технология считается устаревшей, и применятся только в элитном сегменте. Например, в Канаде 90% жилья приходится на деревянный каркас с эффективным утеплителем, а что касается остальных 10%, то и там доля кирпичных домов представлена незначительно. Кирпич чаще рассматривается как отделочный материал, нежели как элемент основных конструкций. Рассматривать его в качестве «хлеба» строительной отрасли никому не приходит в голову. Таково современное восприятие этого материала. У нас же все происходит наоборот.

Тут невольно напрашивается аналогия с советским периодом, когда таким вот «хлебом» нашей индустрии был признан черный металл. О выплавках стали тогда, кто помнит, трубили как о великих подвигах. Сталевары были в большом почете, о них слагали песни, снимали фильмы. Произвели этого металла столько, что он стал буквально валяться под ногами в виде ржавых болтов, гусеничных траков, всяких втулок и коленвалов, а то и целых двигателей. В каждом деревенском дворе находилась целая куча металлолома. Никаких пионеров не хватило бы, чтобы все это собрать, поскольку советские сталевары трудились на славу: они плавили металл, из металла делали трактора, комбайны, карьерные самосвалы, станки. Все это растекалось по городам и весям, а потом дружно ржавело на окраинах сел, на городских пустырях, на улицах и в наших дворах. Но планы партии и правительства по увеличению производственных показателей все равно шли в гору, а потому металлолома с каждой пятилеткой становилось все больше и больше.

Нет, мы не намекаем этим примером на то, что в скором времени мы будем топтаться на кирпичных развалинах. Такой исход событий мы не исключаем, хотя для его осуществления частных инвестиций будет явно недостаточно. Масштабы тут несопоставимые. Нам важен приведенный пример с советским металлом тем, что он отражает ту же схему работы начальствующих мозгов, что сегодня дает о себе знать в планах по преодолению пресловутого кирпичного дефицита. Удивляться тут не приходится — мозги-то остались все те же, застойно-советские. Для таких мозгов рост количественных показателей — это и есть главная задача. А чего там растет — не суть важно. Советских руководителей брежневского периода не волновало, на кой-нужно столько тракторов. Количество металлоемкой техники было показателем роста индустрии. И этим все объяснялось. Производим — значит, работаем, а производим с постоянным приростом — значит «развиваемся». Вот вам и светлая дорога к коммунизму.

Сколько раз уже приходилось слышать всяких коммунистических резонеров о том, что плановая советская экономика являлась бескризисной, поскольку там не было «слепой» рыночной стихии. Мол, при централизованном государственном планировании кризис перепроизводства экономике угрожать не может в принципе. Так ситуация выглядит для тех, кто в советские годы не ходил по земле, а, надо полагать, постоянно где-то летал. Мы эту советскую действительность не только видели, но даже трогали руками. В каждом, даже самом отсталом колхозе имелось гигантское кладбище сломанных тракторов и комбайнов. Из металла, конечно. Техника никогда не убывала. Она ломалась и тут же обновлялась. По правде говоря, в таком количестве она была и не нужна. Но, как мы помним, единственное, чем могли гордиться советские машиностроители, так это количеством. Если бы они работали в условиях свободной рыночной конкуренции, то все эти трактора и комбайны ржавели бы не на полях, а на заводских складах. И только благодаря централизованному государству все это металлоемкое хозяйство отправлялось конечным потребителям, даже тем, от которых советской экономике не было никакого толку — в те же отсталые колхозы, вечно живущие на госдотации.

Такой вот был замкнутый цикл. При чем, спросите, тут нынешнее строительство? А при том, что в нем реализована та же застойная советская модель. Свободная рыночная конкуренция здесь — скорее условность, нежели реальность. Наш строительный комплекс замкнут на самого себя так же, как когда-то была замкнута на себя вся советская промышленность. В отличие от тракторов и автомобилей дома — это такой продукт, который из-за границы крупными партиями не направишь. Направить можно только новые технологии. Но они нужны только в конкурентной среде. А что мы получили?

Местное чиновничество побеспокоилось о том, чтобы не дать ходу на нашем строительном рынке зарубежным инновационным технологиям, позволяющим строить быстрее и качественнее отечественных почитателей Навуходоносора. Чем, скажите, не условия для легкой эйфории и расслабления? А все потому, что российский чиновник увидел в застройке свой личный интерес. Надо ли объяснять, что это такое? Всем, думаем, понятно. Наш строительный рынок давно уже опекается и курируется бюрократией. Это общеизвестно, и вдаваться в подробности нет никакого смысла. Строителей, конечно, такая опека слегка напрягает, но, тем не менее, свою долю они получать научились. Какие, скажите, инновации, когда в каждом регионе львиная доля рынка фактически поделена между пятью-шестью крупными застройщиками, способными улаживать все вопросы между собой «по-хорошему», а приход новых игроков четко согласован с волей чиновников, небескорыстно контролирующих весь процесс? Короче, на этом рынке, что называется, все схвачено и поделено. Поделено по неписаным правилам. И никакого, даже самого продвинутого, самого башковитого, суперсовременного и оснащенного по последнему слову застройщика просто не пропустят, если его присутствие окажется не в интересах тех, кто уже окапался на этой поляне, включая и представителей коррумпированной бюрократии.

Короче, хотим мы того или нет, но факт остается фактом: успех на строительном рынке процентов на 90 определяет воля начальствующих субъектов, а отнюдь не дух свободного предпринимательства. Что касается начальников, то они свое руководство согласовывают в полном соответствии с усвоенными когда-то заповедями времен развитого социализма. А первая заповедь здесь такая: мы идем своим путем — назло буржуазной Европе. И если на «прогнившем» Западе в строительстве ценят умные головы, то у нас традиционно ценят мозолистые руки. В советской индустрии героем ведь тоже был не очкастый инженер, а мускулистый работяга с кувалдой или гаечным ключом. И что могло поменяться в нашем сознании до сегодняшнего дня: говорим — «стройка», а подразумеваем — «каменщик». Попробуйте переубедить в этом наших чиновников, инстинктивно не переносящих всякую очкастую «интеллигенцию», включая разных изобретателей и рационализаторов.

Возможно, застройщики могли бы и переубедить своих кураторов, если бы навязанный им симбиоз не создавал определенного комфорта. Ведь, как ни крути, когда все решается «по-хорошему», это несколько снижает напряженность. Можно особо и не торопиться. И наши строители действительно показывают невероятную размеренность. Нормы у нас такие, что особо спешить и не нужно. Полдня работай, полдня отдыхай. Или отдыхай летом, а работай зимой (на морозе платят больше). Так что кирпич тут делу не помеха. И на иностранцев оглядываться не нужно, благо государство об этом побеспокоилось. Иностранцы далеко, и на наш рынок без спроса не сунутся. Это понятно всем. Вот и не торопятся.

К слову об иностранцах. Недавно у нас гостил приятель из Канады — профессиональный строитель Грэг Флеминг. Как-то мы устроили ему барбекю в одном пригородном поселке, где счастливые владельцы престижных участков уже несколько лет неторопливо обустраивают свои барские хоромы. Наш канадский гость по простоте душевной был уверен, что стройка тут развернулась совсем недавно. На эту мысль его наводили незаасфальтированные дороги, недостроенные дома, горы строительных материалов, визг циркулярных пил и стук молотков. Каково же было его удивление, когда он оказался на этом месте спустя три недели: «Не понимаю, — с неподдельной искренностью сказал он, — чем тут занимались ваши строители. У нас в Канаде за три недели могут полностью построить целый дом, а у вас только в отдельных домах рамы вставили?». Действительно, иностранцу, да ещё канадцу, специфику нашего строительного рынка понять сложно. Да что там канадец! Один застройщик из Казахстана, ознакомившись с российскими нормативами по трудозатратам в строительстве, пришел в искреннее недоумение: «Ваши нормы ориентируют строителей на расхлябанность. Теперь понятно, почему у вас по два года тянут со строительством дома, который можно построить за полгода».

Как мы понимаем, в такой расслабляющей атмосфере у строителей объективно не было никаких стимулов ломать голову над применением новых технологий. В свое время они даже не утруждали себя подробной калькуляцией расходов. А чего было волноваться, когда с одного подъезда высотного здания можно было гарантированно взять 30 — 40 миллионов? На кой-снижать издержки за счет каких-то там инноваций, коль на рынке-де-факто царил монопольный сговор крупнейших игроков, да ещё при благословлении властей? Кроме того, кто мог им реально показать достойный пример того, как нужно строить по-современному? Иностранцев, как было сказано, держали на почтенной дистанции. Кругом были свои ребята, закончившие те же отечественные вузы, техникумы и ПТУ. Чему их научили, так они и строили. Никто особо не выпендривался какими-то непонятными инновациями. Да и чиновники тоже были простыми ребятами, тоже учились в наших вузах, в наших техникумах и ПТУ. Европа или Америка им были не пример. Они делали и рассуждали «по-нашему». Какими-то особыми требованиями — на западный манер — строителей не донимали. В общем, сами понимаете, что серьезных причин для перехода на рельсы инновационного развития в нашем строительном секторе не было. Поэтому обилию кирпича на новосибирских стройках удивляться не приходится. Потребитель (о них мы скажем отдельно) тоже был обучен не в Оксфорде. Отсюда и результат.

В общем, в наших условиях действует иная логика поведения, отличная от того, что происходит в условиях реальной рыночной конкуренции. Скажем, не хватает строителям кирпича. Что дальше? Думаете, начнут ломать головы над оптимизацией, техническим перевооружением? Ничего подобного — будут искать кирпич. Может, найдут чего побольше и подешевле. Страна у нас большая, мир огромен. Где-нибудь, да найдется, хотя бы в Китае. То, что будут искать именно кирпич, можно и не сомневаться. А как ещё, коль с ним наши застройщики «привыкли работать»? Владелец компании прекрасно осознает, что переход на инновации — технически куда более сложная задача, нежели поиск дефицитного материала. Внедрять что-то новое — означает не только изрядно напрягать голову, но и вообще иметь в распоряжении много умных голов. Речь идет о высококвалифицированном персонале — инженерах, технологах, проектировщиках. Какие инновации без таких специалистов? Но разве они теперь определяют лицо нашей стройки? Лицо нашей стройки — это Равшан и Джамшуд, неприхотливые южные мастера на все руки. Растущие издержки — это, в конечном итоге, даже не проблема застройщика. Это проблема того же Равшана и Джамшуда, которым просто урежут довольствие. Но основные компенсации застройщик получит за счет тех сумасшедших покупателей, что готовы переплатить лишних два-три миллиона за квартиру, отстроенную неприхотливыми южными парнями.

Да, народ у нас щедрый. Это в Италии студенты устраивают марши протеста из-за дорожающего жилья. У нас граждане просто молча платят (те, кому есть чем платить, разумеется). В общем, как говорят продвинутые политологи, «пипл хавает». И пока так происходит, инновации в капстроительстве останутся утопической мечтой. Отсталость строительной отрасли до последнего времени сполна окупалась «щедростью» покупателей жилья. А чтобы они и дальше с такой же легкостью расставались со своими кровными накоплениями, застройщик всеми силами пытался внушить им мысль, что другого выбора-то у них и нет. На этот счет используется простой маркетинговый ход, известный любому лотошному барыге: покупайте сейчас — последнее осталось, а то завтра будет ещё дороже!

И впрямь — наш щедрый покупатель, выложив лишний миллион, через год считал себя весьма удачливым человеком, поскольку, затяни он с покупкой, ему пришлось бы раскошелиться уже на пару миллионов больше. Постоянный рост цен на недвижимость — это тоже хитрая приманка, и она необходима нашим воротилам строительного бизнеса не менее чем кирпич и цемент. Иначе как вы ещё найдете таких чудаков, готовых переплачивать за не очень качественный товар вдвое, и при этом считать себя удачливыми дельцами?

Чтобы держать покупателей в тонусе, им постоянно внушали одну и ту же мысль: спрос на квартиры огромен, на всех не хватает, а потому цены росли и будут расти! Так что не зевай, неси денежки прямо сейчас! Сегодня переплатишь на миллион, завтра выиграешь два! Многие так и думали, и из простых потребителей превращались в частных инвесторов. Ну да, заплатили много — так ведь потом можно будет перепродать с наваром. Так у нас рассуждают. Деньги — бумага, недвижимость — нетленный камень. И когда целый хор чиновников и нанятых (именно нанятых — уж поверьте) экспертов уверяют вас, что жилье будет дорожать и обратной дороги якобы нет в принципе, то слово «переплатил» становится совершенно неуместным. Тут уже ситуацию осмысливают в других категориях.

Теперь задумаемся: а надо ли было нашим капитальным застройщикам в таких условиях переживать о наращивании темпов производства, да ещё путем внедрения передовых технологий? О качестве их продукции наш щедрый покупатель-инвестор сполна узнает только лет через десять-пятнадцать, когда и претензии предъявить будет некому. А что касается количества, то оно способно сбить цену и тем самым поломать отлаженный механизм отъема «лишних» денег с его нехитрым, но таким эффективным маркетинговым инструментом. Нужно ли им было все это? Думаем, что не очень. Поэтому главный принцип отечественного капстроительства выражался так: строить меньше, а продавать дороже. И в этих условиях, как мы понимаем, вопросы эффективности, технологичности, экономии ресурсов сами по себе отходят на задний план. Неприхотливые южные ребята-строители, плюс «щедрые» российские покупатели сполна окупят все технологические издержки. Что поделать, коль на просторах бывшего СССР такие странные люди — одни радуются копейкам, другие швыряются миллионами.

Проблема, конечно, не только в широте души покупателей жилья. Главная проблема в том, что наш строительный бизнес в большей степени зависит не от экономических, а от местных политических факторов. Когда ключевыми игроками в этом деле становятся представители власти, говорить о свободной рыночной конкуренции совершенно неуместно. Местный чиновник держит строительную отрасль на коротком поводке. От него зависит выделение участка, подвод коммуникаций, социальная и инженерная инфраструктура, характер технических условий и много-много чего ещё. Чиновник, в конечном итоге, решает, где, что и как можно строить. И ладно бы, если представитель власти исходит из решения государственных задач. А если таковых нет, либо они есть, но он за них отвечать не намерен? Что тогда? А тогда строителям выставят сто барьеров, прохождение которых станет для них проверкой на деловые качества: прошел хотя бы половину с наименьшими издержками — считай, что ты хороший бизнесмен!

В этом-то и соревнуются наши застройщики. Не в том, как эффективнее внедрить ту или иную разработку, а в том, как успешнее согласовать позиции с представителями власти. Именно на этом направлении идет повышение конкурентоспособности компании. Хорошо, когда дружишь с властью, ещё лучше — когда сам немного вошел во власть. Например, в местное самоуправление или в законодательное собрание. А там неплохо было бы занять выгодный пост, возглавить какую-либо комиссию, подружиться с большим начальником. И пусть конкуренты кусают локти — снижение издержек или лакомые куски тебе обеспечены. На этот счет есть одна устойчивая примета: если городская администрация выделяет крупненькие суммы на строительство коммуникаций в каком-либо микрорайоне, значит, в этом месте разворачивает деятельность строительная компания, чьи интересы блюдет какой-нибудь солидный товарищ из региональной власти или местного самоуправления. Близость к властям тут куда более важная и надежная вещь, чем все передовые технические разработки. И потратиться ради этого на избирательную компанию не столь обременительно, чем заниматься модернизацией своих производственных мощностей.

Всегда ли так будет? Нет, конечно. Можно было бесконечно повторять мантру о высоком спросе на жилье, однако в стране, где среднемесячная зарплата не превышала 500 долларов в месяц, количество «щедрых» покупателей рано или поздно не могло не пойти на убыль. Да, рыночные механизмы нарушить можно, а вот объективные экономические законы — никогда.

Теперь, когда наметилось падение продаж новых квартир, строительные компании стали заложниками собственных игр. Снижать цены равнозначно самоубийству. Именно так! И речь идет не о прямых убытках. Снижать цены — значит, отпугнуть частных инвесторов, поломать сложившуюся маркетинговую схему. В таких условиях наш щедрый покупатель плавно трансформируется в расчетливого скрягу: если цены на недвижимость падают, стало быть, торопиться с покупкой квартиры уже совсем ни к чему — надо подождать, когда цены упадут ещё больше. А что делать нашим застройщикам? Внедрять новые разработки? Увы. Если от вас утекают инвестиции, то о модернизации думать поздно. Для такой модернизации нужна масштабная государственная поддержка, нужны государственные инвестиции, целевые программы. А чем занималось наше государство, по крайней мере, в лице своих отдельных представителей? Известно чем — выуживало вместе с застройщиками лишние деньги из карманов более-менее состоятельных граждан, вынуждая их покупать не очень хорошие квартиры по очень высоким ценам.

Коль уж мы затронули вопрос о роли государства, резонно спросить: а чем вообще должно оно заниматься, когда речь заходит о развитии строительной отрасли, о решении жилищной проблемы? Правильно — вкладывает деньги в развитие, принимать адекватные законы и контролировать их исполнение. И сколько же вложило в это дело наше государство? Много ли умных законов приняло? И кого и с какой целью контролирует? Вот тут мы и нащупали главный нерв проблемы. Поскольку российские чиновники окончательно забыли свое подлинное место в данном процессе, придется обратить внимание на руководящую и направляющую роль нашей власти.

Начнем и